(продолжение, начало здесь)

Нью-Йорк.

— Однажды я прошел через процесс
эпиляции волос, — признается Карл — Удалил все
от шеи до пят, даже лобковые волосы. Это больно.
Конечно, бритье лобка не было необходимостью. Я
только хотел почувствовать, что ощущают женщины,
когда бреют лобки для своих любимых.

Карлу тридцать пять лет, он
гетеросексуал, работает брокером в
инвестиционном банке. Мы сидим за кофе со
сливками и кремовыми пирожными в кафе кинотеатра
«Анжелика» в Западном Хьюстоне, где идет
демонстрация фильма «Орландо», поставленного по
мотивам одноименного романа Вирджинии Вульф. В
середине повествования Орландо, герой-героиня,
просыпаясь, обнаруживает, что его пол изменился.

— Тот же человек, совсем никакой
разницы. Просто другого пола, — замечает он/она.

После кофе мы с Карлом собираемся в его
частный класс в «Школе мисс Веры для мальчиков,
желающих стать девочками». Похожие классы или
частные консультации для любителей переодевания
в одежду другого пола («кроссдрессеров») имеются
во всех больших городах по всей стране. Карла
обучали искусству макияжа, укладки волос и
ношения колготок в Филадельфии, Лос-Анджелесе,
Чикаго и Сан-Франциско. По словам Карла, лучше
всего это делает декан их заведения Вероника
Вера. Сегодня на моих глазах его побреют, намажут
кремом, сделают ему прическу, наденут корсет и
наложат косметику.

— Ее школа последней ступени —
отличнейшее заведение, — с энтузиазмом сообщает
он. — У нее прекрасные способности, которые она
могла бы реализовать в театре. К тому же я получаю
там лучшие советы по макияжу, чем где бы то ни
было. Карл на самом деле выглядит андрогинно*.
(Слово «андрогинный» часто использовалось в
семидесятые годы для описания Дэвида Боуи,
девушек-моделей с узкими бедрами и короткими
стрижками, а также для одежды, предназначенной
для обоих полов. Это слово всегда вызывает в уме
образ женоподобного паренька, не бесполого, но и
не гиперсексуального). Из-за всех ужимок Мика
Джеггера на сцене, а может быть, вопреки им, он не
производит впечатление именно мужчины. Только
его губы и язык обещают взрослые радости секса.

Карл не выглядит женоподобным
пареньком. Он — сексуальный хамелеон, способный
быть эротически привлекательным в облике любого
пола.

— В мире нет места людям, подобным мне,
— говорит он, сжимая чашку крепко, по-мужски. —
Переодевание сейчас более принимается
обществом, чем когда-либо. Но известные обществу
кроссдрессеры, скорее, помпезные шуты, чем
реальные люди.

В восьмидесятые годы двуполость вышла
из моды и «королевам переодевания» пришлось
стать более страстными и темпераментными.
Чикагский Перчик, к примеру, постоянно появлялся
на всех главных ток-шоу, и не раз Персонаж Дастина
Хофмана из блокбастера «Тутси» был признан «в
женском обличье лучшим мужчиной, нежели в
мужском». Мадонна обучалась хитростям моды у Ру
Пола, певца-кроссдрессера. О других парнях,
желающих стать девчонками, рассказал, сделав
субкультуру доступной широкой публике,
документальный фильм 1990 года «Париж в огне».

В девяностых годах
кроссдрессеры и лесбиянки — в прессе на
центральных ролях. Кинохит 1992 года
«Возмутительная игра», повествующий о любовной
истории между обычным мужчиной и кроссдрессером,
привлек публику искусно сделанным трюком с
разоблачением. Бисексуальность — если она
женская — считается даже более возбуждающей, чем
лесбиянство. Лесбиянки проникли на обложку
«Ньюсуик». Президент «Национальной организации
в пользу женщин» Патрисия Айрленд публично
заявила, что имеет мужа и любовницу. Изгибы пола в
наше время — удел женщин, а не мужчин. Карл прав.

— Вы определили, кто она? — задает он
вопрос. Он слегка наклоняет голову в направлении
чересчур разодетой дамы (мужчины?), ожидающей у
стойки свой заказ. Когда мужчина переодет
женщиной, правильнее называть его «она». — Я
думаю, что она вполне хороша. Я не заметил, чтобы
кто-нибудь, кроме меня, тоже ее раскусил. Я думаю,
она «прокатит». Если ее не разоблачат вон те
молоденькие девчонки, то с ней порядок.
Девчонки-подростки редко что-нибудь упускают.
Они всегда смотрят на других женщин, обращают
внимание на размеры, проверяют детали макияжа,

«Прокатить», пройти неузнанным — или,
еще лучше, вызвать восхищение в качестве женщины
— самая заветная цель кроссдрессеров. Они хотят
свободно передвигаться среди людей, не вызывая
испуганных и уничтожающих взглядов тех людей,
которые знают, что скрывается под косметикой и
париками. В таком изощренном городе, как Нью-Йорк,
где надо выглядеть очень хорошо, чтобы не быть
разоблаченными, средний кроссдрессер считает
себя достигшим успеха, если раскусивший его
человек не показывает вида, кроме короткой
вспышки узнавания, когда встречаются глаза.

Каждый живущий ниже Двадцать третьей
улицы Манхэттена — сосед кроссдрессера по
кварталу или даже по дому. В моем доме живет
Джоанна, трансвестит. Мы дружески болтаем с ней,
встречаясь у почтовых ящиков или дожидаясь в
прачечной, когда высохнет белье. Однажды с нее
спал парик с длинными светлыми волосами, когда
она вытаскивала из стиральной машины полотенца.
Я отвернулась. А один раз, когда она была в полной
форме, она вступила в заранее запланированную
стычку с полицейским офицером на улице перед
домом и забыла контролировать голос, в
натуральном состоянии глубокий и мощный. Словно
под гипнозом, я наблюдала за ссорой из своего
окна на четвертом этаже, а пресыщенные ньюйоркцы
проходили мимо, лишь мельком взглянув.

В кафе «Анжелика» я, проследив за
трансвеститом, вызвавшим восхищение Карла, вижу,
как она со своим заказом проходит к столику в
другой конец зала. В ней почти шесть футов роста,
у нее крупные руки и ноги, но на трехдюймовых
каблуках она движется так же легко, как
большинство женщин. Белокурые волосы —
несомненно, парик. Но ничто в ее облике не режет
глаз. Она может свободно ходить в местах
скопления народа, и никто не посмотрит на ее
адамово яблоко.

— Она в порядке, — говорю я Карлу. — А
вы так же хороши?

— Лучше, — отвечает он, широко
улыбаясь. — Дорогая, вам надо увидеть меня в моем
маленьком черном шедевре с блестками. — Он
вытягивает вперед руку, выгибая кисть. — Это
просто смерть, — говорит он, делая на каждом
слове ударение с видом счастливой женщины-вамп.

— Готова побиться об заклад, что это
так, — поддразниваю я Карла, окидывая его
оценивающим взглядом с головы до пят, чем он явно
наслаждается.

С ростом пять футов восемь дюймов,
натуральными светлыми волосами, стройными
бедрами, подтянутым животом, мелкими чертами
лица и слабой растительностью на подбородке,
Карл кажется созданным для женской одежды. Это
очевидно несмотря на то, что сейчас на нем
классический белый хлопчатобумажный пуловер,
заправленный в брюки, и «топсайдеры» на босу
ногу. Обычная мужская одежда.

— У меня точно восьмой размер обуви, —
говорит он. — Много ли женщин могут этим
похвастаться?

— А как другие девочки в «Школе мисс
Веры»? Они выглядят так же хорошо, как вы?

— Сами увидите, — отвечает он с долей
самодовольства, — но я так не думаю. Нет. Мисс
Вера сама шепнула мне на ушко, что я лучше всех.

Легкомысленное выражение исчезает с
его лица, когда я спрашиваю:

— Как давно вы стали кроссдрессером?
Воспоминание о маминой реакции на его любовь к
женской одежде огорчает его.

***

Переодевание в женскую одежду
приемлемо, если вы звезда или вращаетесь в
авангардных кругах. Как общество мы вряд ли
осознаем, что способствуем дискриминации, когда
легко относимся к женщинам в мужской одежде и
отрицательно — к мужчинам в женской. С тех пор
как в сороковых годах Кэтрин Хепберн переоделась
в брюки, ни одна женщина не подвергалась
остракизму за то, что их носила. Когда Дайан Китон
в фильме «Энни Холл» оделась в мешковатую,
многослойную мужскую одежду, она заложила целое
направление в моде. А положил ли начало
какой-либо моде Дастин Хофман в «Тутси»?

Многие до сих пор ошибочно считают, что
все трансвеститы — «голубые». «Королевы» геев
обычно одеваются так, чтобы высмеять как женскую,
так и мужскую манеры одеваться, с помощью
гомосексуальности. Подавляющее большинство
трансвеститов — гетеросексуалы. Даже если они
время от времени занимаются любовью в женском
белье, они все равно делают это как мужчины.
Подобно основной массе мужчин, они считают
сношение главным в сексуальных отношениях.

Но почему обычный в половом плане
мужчина хочет одеваться в женскую одежду?

Переодевание в женские наряды — это
форма фетишистского поведения. Кроссдрессеры
получают сексуальное возбуждение от ношения
женских одеяний, косметики и париков. Как и
другие фетишисты, они не знают, почему они такие.
Эксперты полагают, что трансвестит мог быть
возбужден женской одеждой, бельем или макияжем в
юношеском возрасте и продолжает ассоциировать
возбуждение с этими вещами. Некоторым мужчинам,
возбуждающимся от этих вещей, достаточно видеть
и касаться их на женщинах. Другим, трансвеститам,
необходимо носить их.

— Это выражает мою женственную
сторону, которая во мне присутствует независимо
от того, есть на мне губная помада либо лифчик или
нет, — делился со мной один мужчина. — Женские
вещи более чувственные, нежели мужские, а я
человек чувствительный.

Слово «трансвестит» происходит от
латинских корней «1гап5» («пере-», «через») и
«уевИге» («одеваться»), но впервые это слово было
употреблено в начале века для описания членов
берлинской гомосексуальной субкультуры. Эти
люди, в основном выступавшие в клубах, одевались
как женщины. Переодевание было известно на
протяжении истории человечества во многих
культурах. Индейцы-шайены называли своих воинов,
носивших шкуры животных на женский манер,
бердашами и приписывали им владение любовной
магией и огромную целительную силу. В нашей
современной культуре кроссдрессеров, с одной
стороны, поднимают до статуса знаменитостей, а с
другой стороны, низводят до объектов насмешек и
увеселения.

«Трудно удержаться от смеха, когда
огромный мужик надевает шелковые колготки», —
говорит женщина, отменившая назначенную свадьбу
после того, как застала своего жениха
примеряющим женское белье. Другая женщина в
похожей ситуации разорвала договор о браке и,
вернувшись на следующий день в его квартиру с
оставшимся у нее ключом, подожгла его чемодан с
женской одеждой. Его коллекция произведений
искусства и тщательно подобранные книги высокой
стоимости тоже погибли в пламени.

Некоторые счастливчики-трансвеститы
имеют жен, которые примирились с их второй
натурой. В таких семьях зачастую количество
времени, которое муж может провести переодетым,
так же, как и количество денег, которое он может
потратить на женские наряды и украшения,
обуславливаются заранее. Одна женщина
рассказала мне, что может «уживаться» с его
нарядом не чаще раза в неделю. Другая сказала, что
стоимость его «женской одержимости» беспокоит
ее больше, чем сам этот факт.

— Он постоянно хочет обновок, —
говорит она. — Я не понимаю, почему он не
довольствуется тем, что уже есть в его гардеробе.
К тому же он не носит эти вещи вне дома. Если я все
время дома, к чему мне много шмоток?

Некоторые жены также разрешают
мужьям-кроссдрессерам надевать женское белье во
время занятий любовью, по крайней мере, на
какое-то время.

— Это возбуждает его, а не меня, —
объясняет одна из таких жен. — Я иногда позволяю
ему надевать его девичьи вещи во время секса.
Есть ведь и такое, что мне нравится, а ему не
очень, куннилинг, к примеру. Так что мы оказываем
друг другу сексуальные любезности.

Одна пара прислала фото, на котором они
вдвоем. Его парик завит так же, как ее волосы. Они
одеты в одинаковые черные платья, обуты в черные
«лодочки», на них одинаковые драгоценности — и
одинаковые сверкающие улыбки. «Ну-ка, угадайте,
кто есть кто?» — написано поперек карточки на ее
обороте. Они действительно очень похожи,
сходство усугубляется намеком на усики над ее
верхней губой.

Еще одна женщина, которая открыла
другую сторону характера своего мужа через
десять лет совместной жизни, застав его за
стиркой его шелковых трусиков, сказала мне:

— Я рада, что у нас одинаковые размеры.
Могло быть намного хуже. У нас с ним было так
много хорошего, что я могу смотреть на его заскок
сквозь пальцы.

продолжение следует…